– Но ведь ты же сам мне говорил, что я могу выбрать любую понравившуюся мне вещь для моей спальни. Вот я и выбрала. Только решила отдать эту вещь в церковь.

Открыв глаза, Рис пристально посмотрел на жену. Но Сабрина не опустила глаз, хотя выдержать этот взгляд графа было не так-то просто. С минуту он молча смотрел на нее, потом вдруг губы его дрогнули в улыбке, он, покачав головой, пробормотал:

– Даже не знаю, что и думать… Сабрина, а ты уверена в том, что тебя воспитывал священник, а не адвокат?

Сердце Сабрины радостно подпрыгнуло в груди. «Ах, какая у него чудесная мальчишеская улыбка», – подумала она.

Кокетливо улыбнувшись мужу, Сабрина ответила:

– Если хочешь, можешь, конечно, потребовать ковер обратно, но прихожане очень расстроятся. Ведь они так радовались подарку…

Мальчишеская улыбка исчезла с губ Риса, однако выражение лица было вполне благожелательное. Он откинулся на спинку дивана, и казалось, о чем-то задумался.

Решив, что муж окончательно успокоился, Сабрина рискнула продолжить разговор:

– Рис, могу я спросить, почему все это для тебя так важно? Всего один ковер… А у тебя их великое множество.

Рис молчал, и Сабрина уже хотела повторить вопрос, но тут он откашлялся и заговорил:

– То есть ты хочешь сказать, что в доме слишком много дорогих, но бесполезных вещей, верно?

Она кивнула, и он продолжал:

– Пойми, Сабрина, люди привыкли к тому, что граф – очень состоятельный человек. Более того, люди хотят, чтобы нас окружали богатство и роскошь. По этому ты должна привыкнуть к такой показной роскоши, вот и все. С этим ничего не поделаешь.

– Но разве нам нельзя гордиться тем, что мы можем дарить вещи?

Рис на мгновение прикрыл глаза, потом с грустной улыбкой ответил:

– Дорогая, ты должна понять еще кое-что… Дело в том, что я совсем недавно… вернул себе все это, – грустно заметил он.

– Вернул? – переспросила Сабрина.

Граф долго молчал, и казалось, что он снова о чем-то задумался.

– Хорошо, слушай… – сказал он, наконец. – Мой отец потерял Ла-Монтань много лет тому назад. Отец потерял все, за исключением своего титула. У нас в семье осталось так мало денег, что приходилось считать каждый шиллинг. А разорились мы из-за крайне неудачного размещения денег и… – Граф тяжело вздохнул и помолчал немного. – А потом, когда у меня появились деньги, я долго разыскивал каждую вещь, каждую картину и драгоценность, – разыскивал все, что принадлежало нашей семье. И вот теперь… Все, что ты видишь в Ла-Монтань, – это наследство рода Роуденов, переходившее от одного владельца к другому на протяжении трех веков. Покуда я жив, ни одна вещь не покинет этих стен. А ковер, который ты отдала… Он был относительно новым, но все равно принадлежал нам, Роуденам.

Сабрина вспомнила, как Джеффри рассказывал о разорении Роуденов. И он тогда очень удивлялся, не понимая, как Рису удалось разбогатеть и вернуть все утраченное. Но для Риса все это, вероятно, было делом чести, иначе он так не огорчился бы из-за ковра.

Ласково улыбнувшись мужу, она сказала:

– Рис, но ведь нельзя вернуть прошлое…

Он вздрогнул и уставился на нее широко раскрытыми глазами. Потом пожал плечами и пробормотал:

– Очень может быть. Она снова ему улыбнулась.

– Рис, ты даже не представляешь, сколько радости ты доставил десяткам людей, отдав один-единственный ковер.

– Да, действительно не представляю, – ответил он со смехом.

– Он очень красиво смотрится в церкви, – продолжала Сабрина, приободрившись.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, дорогая.

– Поверь, Рис, мне жаль, что я невольно огорчила тебя. Но я просто хотела…

– Хотела помочь. Я понимаю. Да, прости меня, Сабрина. Я кое-что упустил из виду. Забыл, что тебе надо назначить денежное содержание. Я обязательно напишу моему поверенному, чтобы он оформил соответствующие бумаги. Если захочешь, то можешь потратить все свои деньги на ковры, – добавил он, снова рассмеявшись. Потом окинул жену внимательным взглядом и спросил: – Значит, модистка уже побывала здесь?

– Да, уже побывала. – Сабрина взглянула на свое вишневое платье.

– Теперь ты выглядишь как настоящая графиня…

– Но ведь ты именно этого и добивался, не так ли? Граф тотчас же изменился в лице – оно вновь стало непроницаемым, и Сабрина, немного смутившись, поспешно добавила:

– Все эти платья такие красивые!..

– Они действительно тебе нравятся? – Он как-то странно посмотрел на нее.

– Да, конечно. Они гораздо красивее тех нарядов, которые у меня были раньше. Спасибо тебе за твою щедрость, Рис. Я даже не знала, что мне идет, а что нет, но мадам Марсо – замечательная модистка. Она помогла разобраться.

– У тебя уже есть камеристка? – спросил он неожиданно. – Ты можешь попросить миссис Бейли, чтобы она направила к тебе несколько девушек для просмотра.

– Но я… – Сабрина хотела сказать, что привыкла раздеваться и одеваться самостоятельно, но вовремя вспомнила о том, как муж относится к своему положению в обществе. Заставив себя улыбнуться, она ответила: – Да, я обязательно переговорю с миссис Бейли.

Рис коротко кивнул и снова окинул ее внимательным взглядом. Потом вдруг чуть приподнялся и, вытянув руку, осторожно провел пальцами по вырезу ее платья.

– У тебя такая нежная кожа… – прошептал он. Его пальцы словно обожгли ее кожу, и она, затрепетав, закрыла глаза.

Сабрина почувствовала, что не может противиться мужу – не может противиться его ласкам. Но как же все просто… и как несправедливо: всего одно прикосновение – и она уже в его власти! А он вдруг поднялся с дивана и, взяв ее за плечи, внимательно посмотрел ей в глаза. Потом провел ладонью по ее груди и, наклонив голову, прижался губами к отвердевшему соску. И в тот же миг из горла Сабрины вырвался восторженный крик – даже сквозь шелк платья она чувствовала его горячий поцелуй, чувствовала так, словно на ней-вовсе не было платья.

А Рис чуть отстранился и осторожно потянул вниз лиф, полностью обнажая ее грудь. Затем снова припал губами к соску, целуя его и легонько покусывая.

«О Боже!» – промелькнуло у Сабрины; у нее перехватило дыхание, так что она даже застонала. Ей хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно, но Рис вдруг выпрямился и, заглянув ей в глаза, сказал с веселой улыбкой:

– Интересно, ты обновила весь свой гардероб? – В следующее мгновение он задрал ее юбки, чуть ли не до талии и усадил ее на диван. – О, какие у тебя чудесные шелковые чулочки!

– Но ведь прислуга… – прошептала она, задыхаясь.

– Кажется, кто-то меня уверял, что сюда никто не заходит, – сказал он со смехом.

Сабрина тоже рассмеялась; она нисколько не сомневалась, что ее ждут восхитительные наслаждения.

– Я хочу кое-что тебе показать, дорогая, – сказал Рис неожиданно.

Сабрина посмотрела на него с некоторым удивлением.

«О чем он? – думала она. – Ведь я и так все знаю… И вообще, почему он медлит?»

Но оказалось, что она знала далеко не все. Во всяком случае, она никак не ожидала того, что произошло в следующее мгновение.

Внезапно присев перед ней, Рис коснулся языком сокровенной части ее тела, той, где пылал огонь желания. И ей тотчас же почудилось, что теперь уже вся она вспыхнула, объятая жарким пламенем. Дыхание же вновь перехватило, и Сабрине показалось, что она вот-вот задохнется от нахлынувшего на нее возбуждения, казалось, что она не выдержит этой сладостной пытки. А губы Риса все сильнее прижимались к ее лону, и Сабрина, утопая в блаженстве, мысленно восклицала: «Ах, откуда он все знает?! О, только бы он не останавливался!»

В какой-то момент она вдруг снова вспомнила про слуг, но теперь ее это уже нисколько не волновало. К черту слуг! Пусть заходят! А если им захочется, то они даже могут взять кресла и сесть в них, чтобы им было удобнее смотреть…

Откинувшись на спинку дивана, Сабрина закрыла глаза и вдруг громко вскрикнула, содрогнувшись всем телом. Почувствовав, что Рис отстранился от нее, она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с восхищением и… пожалуй, даже с некоторым удивлением. «Наверное, на моем лице сейчас точно такое же выражение», – подумала она неожиданно. А Рис, улыбнувшись, оправил ее юбки, спустив их вниз, затем уселся на диван с ней рядом. Какое-то время он молчал, потом вдруг криво усмехнулся и проговорил: