– Ваша бессмертная душа, лорд Роуден, меня нисколько не интересует! – заявила Сабрина – и в тот же миг пожалела о своих словах. «Ах, отец пришел бы в ужас, если бы услышал меня сейчас!» – мысленно воскликнула девушка.

– Не интересует? Но тогда что же заставляет вас, мисс Фэрли, посвящать жизнь добрым делам? Мне бы хотелось услышать искренний ответ, прежде чем мы приступим к обсуждению Джеффри и его миссионерской поездки.

– Понимаете, милорд… – Сабрина умолкла и с удивлением уставилась на графа. Выходит, он догадался, что она собиралась поговорить именно об этом?

– Так почему же вы решили помочь моему кузену? Может, просто хочется ему помочь?

Сабрина пожала плечами.

– А разве это не одно и то же? Граф решительно покачал головой:

– Конечно, нет, мисс Фэрли. Когда «просто хочется» – это удовольствие. И совсем другое – долг. Или, может быть, вы находите удовольствие в чувстве долга? Что ж, такое вполне возможно, если вы мечтаете жить в нищете и заботах, помогая бедным и страждущим. Скажите, дорогая, почему вы помогаете людям?

– Потому что я должна помогать людям. Потому что так поступать хорошо.

– Хорошо для кого? – допытывался граф. «Какой же он безжалостный, – думала Сабрина.

Ну почему он так настойчиво пытается доказать свою правоту?» Ей ужасно не хотелось говорить правду, но, в конце концов, она решила, что не стоит лукавить. Да, уж лучше признать некоторые неприятные истины. Лучше честно и прямо ответить на вопрос графа. Собравшись с духом, Сабрина сказала:

– Для меня. Хорошо для меня.

Услышав ее признание, Роуден с ухмылкой кивнул, и что-то проворчал себе под нос.

«Он сейчас как тигр, схвативший обеими лапами добычу», – промелькнуло у Сабрины.

– Что ж, теперь не стесняйтесь, мисс Фэрли, – проговорил граф. – Просите за моего кузена Джеффри. И еще: можете судить меня и впредь, только судите честно. Потому что мы с вами в чем-то очень похожи. Мы оба ценим наслаждения.

Сабрина взглянула на ухмылявшегося собеседника и с некоторым беспокойством пробормотала:

– Нет-нет, лорд Роуден, мне кажется, вы ошибаетесь. Я счастлива, что могу помогать ближним. Поэтому и помогаю Джеффри. Да, только поэтому…

Граф заморгал, и его лицо исказилось от болезненной гримасы. Он пожал плечами и с вздохом проговорил:

– Возможно, я действительно ошибся. Итак, мисс Фэрли, вы пришли ко мне, чтобы просить за Джеффри. О чем же именно вы хотите меня попросить? – Граф снова вздохнул, и теперь казалось, что он чем-то очень огорчен.

Ошеломленная столь быстрой сменой его настроений, Сабрина молчала, стараясь собраться с мыслями. Беседа с этим человеком почему-то ужасно взволновала ее. Более того, ее беспокойство с каждым мгновением усиливалось, и она никак не могла подобрать нужные слова, чтобы четко и ясно изложить свою просьбу.

Тягостное молчание затягивалось, и Сабрина, решив, что молчать больше нельзя, заявила:

– Джеффри хочет принести в этот мир немного добра, вот и все. В вашей власти, лорд Роуден, помочь ему.

Граф пристально посмотрел на нее, потом вдруг спросил:

– А вы хотите сопровождать его в миссионерской поездке? – И вопрос его прозвучал как утверждение.

Сабрина медлила с ответом. Наконец проговорила:

– Мне бы хоть немного очень хотелось помочь ему в его добрых делах. Мы с Джеффри в каком-то смысле единомышленники, понимаете?

Граф молча кивнул и, отвернувшись к стене, снова принялся рассматривать портрет виконта. Минуту-другую он молчал, а потом вдруг спросил:

– Он сделал вам предложение, мисс Фэрли? Вы уже обо всем договорились?

Сабрина густо покраснела и в смущении пробормотала:

– Нет, Джеффри пока еще не сделал мне предложения. Полагаю, что причина в неопределенности нашего будущего. Вероятно, он не уверен, что сумеет обеспечить жену и семью. Но я почти не сомневаюсь: как только он узнает…

– Не кажется ли вам, мисс Фэрли, что вы слишком уж верите в благие намерения Джеффри? – перебил граф.

Сабрина промолчала, и он продолжал:

– Так вот, я наотрез отказал своему кузену. Разве он вам ничего не объяснил? Скажите, это он отправил вас ко мне умолять? Или вы пришли по собственному желанию?

Сабрина по-прежнему молчала. «А ведь Джеффри действительно почти ничего мне не рассказал, – думала она. – Он даже не сообщил, по какой причине граф ему отказал. Как странно…»

– У вас очень красивые глаза, мисс Фэрли, – продолжал Роуден. – Но все-таки это не самый веский довод в пользу того, чтобы вынудить меня расстаться с частью моих денег.

Граф не сводил глаз с ее лица, и Сабрине казалось, что глаза его, излучавшие необыкновенное тепло, манили к себе, притягивали, очаровывали… Это походило на какое-то наваждение, и ей никак не удавалось от него освободиться.

Сделав над собой усилие, Сабрина отвернулась и уставилась на чей-то портрет на стене. Минуту спустя она услышала шаги – оказалось, что граф расхаживал по галерее, рассматривая картины. Украдкой наблюдая за ним, Сабрина мысленно удивлялась: «Почему он с таким вниманием разглядывает каждый портрет? Похоже, он не уверен, что портреты его предков висят в надлежащем порядке».

Внезапно граф остановился у пустого пространства на стене и, покосившись на девушку, проговорил:

– Вот здесь будут висеть портреты моей матери и сестры.

Слова «мать и сестра» всколыхнули в душе Сабрины воспоминания о той страшной ночи, после которой ее разлучили с родными.

– Мне всегда хотелось иметь мать и сестер… Граф посмотрел на нее с любопытством:

– А у вас, их нет, мисс Фэрли?

– У меня есть отец, а также братья, которые намного старше меня. А мать свою я очень плохо помню. Иногда мне кажется, что она умерла. Во всяком случае, до меня доходили такие слухи.

– Моя мать тоже умерла, – сказал граф. – И сестра умерла.

Подобное откровение удивило девушку. Ей захотелось спросить, почему их портретов нет в галерее, однако она не решалась задать такой вопрос.

Уставившись в пустое пространство на стене, граф вновь заговорил:

– Так вот, я могу предложить Джеффри место викария в городке Бакстед-Хит. И если он согласится, то сможет перебраться туда. Однако я не дам денег на его миссионерскую поездку. Это мое окончательное решение.

Эти слова Роудена весьма разочаровали Сабрину, но в то же время и обнадежили. Она почти не сомневалась: уж теперь-то Джеффри попросит ее руки. Будучи дочерью викария, Сабрина прекрасно знала, что священнику не так-то легко найти хорошее место. А граф пообещал найти для Джеффри место викария. Конечно, теперь Джеффри не сможет отправиться в миссионерскую поездку, но ее, Сабрину, вполне устроит и жизнь в Англии, если она и впрямь станет его женой.

– Благодарю вас, милорд, – сказала девушка. – Мне кажется, Джеффри охотно примет ваше предложение.

– Будем надеяться, – ответил граф. – Только имейте в виду, мисс Фэрли, я лично уведомлю кузена о своем намерении помочь ему. А вы пока ничего не говорите Джеффри, хорошо?

– Да, конечно. Я ничего не скажу. Даю вам честное слово.

Граф промолчал, сделав вид, что уже забыл об этом разговоре. Отвернувшись от гостьи, он опять начал расхаживать по галерее. Ненадолго задержавшись у портрета дамы с пышным бюстом, граф в задумчивости произнес:

– Наверное, Йемен.

– Йемен? – переспросила Сабрина. – Неизбитая рифма к слову «лимон», не так ли?

– Одна из самых древних стран в мире, – пробормотал граф с серьезнейшим видом.

– И часть Оттоманской империи, – с улыбкой добавила Сабрина.

– О, мисс Фэрли, браво. Вы действительно много читаете.

Сабрина снова улыбнулась: последние слова графа почему-то ужасно ее обрадовали. Но он в тот же миг отвернулся, явно давая понять, что их разговор окончен.

«Какой же он странный, – думала Сабрина, направляясь к двери. – И как трудно с ним общаться…»

Поздно вечером, после традиционной партии в бильярд, Рис зашел в библиотеку и внимательно осмотрел книжные полки. Увы, даже вышколенная прислуга графа иногда совершала промахи, а потому он сразу заметил на тонком слое пыли прерывистую линию между корешками книг. Было совершенно очевидно, что кто-то брал книгу с греческими мифами. И не было ни малейшего сомнения в том, что мифы брала дочь викария из Тинбюри.